Первые три курса Виктор учился на «отлично». А потом я заметила, что он очень изменился. Стал невнимательным, нервным. Иногда прогуливал пары. Я видела, что он постоянно кому-то звонит, пишет смс. Я поняла — мой мальчик влюбился!
«От любви до ненависти…»
Поговорила с сыном, и он обо всём рассказал. Ему пришлась по душе одна девушка. Она из бедной многодетной семьи, родители живут в деревне. А Люба учится в ПТУ. Понятно, что не такую невестку видела я в мечтах. Потому что рядом с успешным мужчиной должна быть та, которая сумеет помочь, посоветовать. Словом, его уровня. А здесь — какая-то «деревенщина»… Но я не очень сочувствовала сыну. Не сомневалась, что погуляет он с ней, да и бросит.
Жаль, что тогда я так думала. Теперь каждый день об этом жалею. Где-то через полгода Виктор привёл ту девчонку и сказал, что они женятся. Мол, Люба беременная. Тогда впервые я увидела неприметную невысокую девушку, не очень опрятную. А её речь была такой далёкой от литературной нормы, что я ужаснулась. «Сын, что ты себе нашёл? Чем она тебя привлекла?»
Со мной тогда творилось что-то невероятное. Я не могла поверить, что мой сын совсем слепой. Я даже предложила девушке оплатить абopт, потому что действительно не известно, ребёнок он Виктора или нет. Но сын после этих слов меня возненавидел. Мой ребёнок, которого я столько воспитывала, для которого были все старания, стал на сторону той девицы. Я разозлилась и сказала, чтобы её ноги не было в моём доме. И Виктор ушёл с ней.
Через несколько дней я не выдержала и сама поехала к сыну. Просила, умоляла, чтобы не делал безрассудных шагов. Не послушал он меня. Кричал, чтобы не лезла в его жизнь. Мол, ничего ему от меня не надо, сам прокормит свою семью. Переведётся на заочное, пойдёт работать. А если надо, то и покинет университет.
Я не могла спать, не могла есть. Непрестанно думала, что делать. В конечном итоге, мы с мужем были вынуждены сдаться. Сыграли свадьбу. Купили молодожёнам квартиру. Сын действительно перевёлся на заочное и начал помогать отцу в нашем семейном бизнесе. Остап объяснял Виктору специфику нашей работы, а я решила опекать Любу.
Пыталась привить ей хотя бы элементарное понятие об этике, так как стыдно появиться с ней перед людьми. Но бедная сельская девушка, которая сразу, как говорится, поймала бога за бороду, не слишком слушала мои наставления. Люба целыми днями смотрела телевизор, жевала резинку и листала модные журналы. Чтобы что-то приготовить или убрать в квартире — такого не было. Но сын пылинки сдувал с жены, каждую её прихоть выполнял. Я не узнавала его. С сильного и уверенного мужчины Виктор превратился в жалкого подкаблучника.
Между тем умерла моя мама. Мы с Остапом поехали в Польшу. На два месяца. Я очень плакала по маме. Ведь мы были как подруги. Советовались друг с другом, доверяли секреты. После поминальной службы надо было думать, что делать с фермой и заводом. Решили пока ничего не менять, оставили там директора и решили приезжать раз в несколько месяцев.
Приехав домой, я погрузилась в другие заботы. Помогала Виктору обставить детскую комнату, покупала для будущего ребёнка всё, что надо. В конечном итоге, у нас появилась внучка Настенька. Я долго присматривалась к ребёнку, потому что не верила Любе. Но сомнения мои были напрасны— очень уж похожей была Настенька на Виктора. А ещё она напоминала мне Свету, которую я потеряла когда-то…
Всем сердцем я приросла к Насте. Мы нашли для маленькой няню, потому что молодая невестка сказала, что ей немного страшно ухаживать за ребёнком. Но я и сама почти ежедневно ходила помогать ей. Где-то через год всё как будто начало налаживаться. Я уже смирилась с тем, что Люба — моя невестка. Что же, сын её любит, пусть счастливые будут. А я помогу, чем смогу.
Сын работал не покладая рук. Несколько раз в год они с женой ездили отдыхать за границу, оставляя нам с Остапом внучку. Мы тогда вдоволь тешились светлой и милой девочкой. Казалось, всё хорошо в нашей жизни. Но один случай всё перечеркнул.
«Кому из нас он поверит?»
Однажды муж и сын поехали в Польшу — посмотреть, как дела на заводе. Виктор позвонил и попросил, чтобы я пошла в их квартиру и по факсу переслала несколько важных документов, которые он забыл дома на столе. Говорил, что хотел Любу попросить об этом, но она почему-то не берёт трубку.
Я имела ключи от сына квартиры, он сам дал их мне на всякий случай. Я подошла к двери, позвонила — тихо. Тогда воспользовалась ключами. А войдя в прихожую, услышала подозрительные звуки из спальни. Подошла, открыла дверь — и… Жена моего сына была в кровати с чужим мужчиной. Я застыла на месте. А Люба улыбнулась, как будто ничего и не произошло.
Не дай бог кому-то пережить то, что я почувствовала. Унижение, боль за сына, позор! Мужчина, который был в спальне, встал, взял свои вещи и пошёл в ванную комнату одеваться. А Люба … Знаете, что она мне заявила? «А кто же будет столько ждать, если Виктор целыми днями на работе!» Я застыла. Вот это оправдание!
Я пошла домой, так ничего и не сказав ей. А сыну объяснила, что Любы дома не было, а я не справилась с замком на дверях. Ночью я плакала и молилась, чтобы Люба больше такого не делала. Я видела, как её Виктор любит. Будто она что-то ему подлила, будто приворожила.
На следующий день невестка сама пришла ко мне. Думала, будет просить прощения. А она ещё с порога заявила, что вины за собой не чувствует. Мало того, она хоть сегодня готова собрать вещи, забрать ребёнка и съехать с квартиры. С ребёнком мой сын больше не увидится, и я тоже. Ещё Люба говорила, что никогда не любила моего сына, он не давал ей прохода. А теперь она влюбилась, и, может, покинет Виктора. Я обомлела. Мы приютили бедную сельскую девушку. Виктор помогает деньгами её родителям, в их квартире есть всё, а она ещё Виктора в чём-то обвиняет? Разболелось сердце, казалось, что меня закрыли в клетке, из которой нет выхода. Я выгнала Любу.
А на следующий день домой приехали мои ребята. Я старалась ничем не выдать свою грусть и отчаяние. Вечером Виктор с женой и внучкой пришёл к нам. Невестка улыбалась, прижималась к сыну, как ни в чём не бывало. А он целовал её, гладил, и что–то шептал на ушко. Я вышла на кухню, потому что не могла на это смотреть. А за мной сразу же пришла невестка. Спросила, скажу ли я сыну про её любовника. Собрав волю в кулак, я ответила, что вижу, как Виктор тянется к ней. Поэтому разрушать их семью не буду.
И вдруг она меня ошарашила. Сказала: если я хочу, чтобы она жила с моим сыном, я должна платить ей ежемесячно 500 евро. Мол, для меня это мизер, а ей эти деньги нужны. От неожиданности я села. «Девушка, — тихо, чтобы не услышал никто в комнате, говорю ей, — ты с ума сошла? Как ты смеешь?» Но она очень спокойно объяснила, что в другом случае бросит моего сына, а ребёнка заберёт. И расскажет Виктору, что я знала об её измене, а ему не рассказала. «Как он к вам после этого отнесётся? — спрашивала меня Люба. — Впрочем, вы можете ему хоть сейчас всё рассказать. А я напомню, как вы меня на абopт отправляли. И скажу, что наговариваете, чтобы разлучить нас. Ещё поплачу для правдоподобия. Как вы думаете, кому из нас он поверит?»
Уже через три дня я протянула невестке 500 евро в конверте. И в течение последних трёх лет она приходит за ними ежемесячно 20 числа, как за зарплатой. А я плачу. Я — сильная женщина, которая всегда умела постоять за себя, становлюсь беззащитной перед аферисткой. Терплю издевательства и унижения, потому что не хочу причинять боль Виктору. Он не выдержит такого удара. А я не выдержу, если Люба заберёт Настеньку и не даст с ней видеться. Потерять девочку, которую любишь больше всего в жизни, как когда-то Свету. Господи, нет, только не это!
Впрочем, где-то в душе я надеюсь, что сын прочтёт мою исповедь и узнает нас всех. Это будет очень трудно, но, может, время ему знать правду? Потому что сказать её вслух я не могу.
